Музейно-исторический информационный портал

Никола, скелет в шкафу дома Романовых

  • 17 июля 2016 |
Великий князь Николай Константинович (Никола)
Великий князь Николай Константинович (Никола)

Читать часть 1

Часть 2

Холодным для Ташкента зимним днем, 14 января 1918 года, во дворце в старой части города умирал великий князь Романов… Воспаление лёгких, сопровождавшее его всю жизнь, наконец, сомкнуло свои безжалостные пальцы, приготовившись свести князя в могилу. Элита Ташкента – генерал-губернатор и прочие уважаемые лица, без конца приезжавшие во дворец или присылавшие справиться о течении болезни особы императорской крови, отчаялись найти лекаря, способного спасти больного. Они уже понимали, что борьба с пожиравшей великого князя болезнью бессмысленна. Да и сам князь это хорошо понимал. Слабеющим голосом, сквозь мучительный кашель, он попросил позвать священника, чтобы исповедоваться.

Священник прибыл быстро и попросил всех присутствующих покинуть комнату. Он сразу увидел, что конец близок, и приготовился отпустить грехи умирающему. Однако, несмотря на тяжёлое состояние больного, на хрипы и стоны, прерывавшие его речь, исповедь затянулась. Время шло, час сменял час, а умирающий всё говорил и говорил, в последний раз просматривая свою жизнь и пытаясь ничего не упустить. Наконец, речь его стала совсем слабой, и священник понял, что печальное повествование подошло к концу. Он отпустил грехи умирающему. И в следующую минуту великий князь испустил дух. Священник встал, вздохнул и произнес:

— Господи, прости, одним вором стало меньше…

Так печально завершилась сорокалетняя ссылка великого князя Николая Константиновича Романова, человека крайне противоречивого, так до конца непонятого и неоцененного.

У англичан есть поговорка о скелете в шкафу, в России говорят — «в семье не без урода». Николай Константинович Романов — «скелет в шкафу» императорской фамилии — сумел войти в историю весьма нетривиальным образом.

Никола Романов, племянник государя и великий князь, родился 2 февраля 1850 года. Он был первым ребёнком в семье великого князя Константина Николаевича и Александры Иосифовны — принцессы Саксен-Альтенбургской. Отец, младший брат Александра II, великий князь Константин Николаевич Романов, принимал в то время весьма активное участие в политической жизни России, за ним прочно закрепилась репутация либерала.

Будущее маленького князя Николая Константиновича представлялось блестящим. У него были замечательные учителя, в числе которых состоял известный профессор Константин Петрович Победоносцев. Мальчик подавал надежды, и преподаватели отмечали его блестящие способности в изучении различных наук, а счастливые родители гордились сыном. Конечно, как всякий ребёнок из крайне обеспеченной и влиятельной семьи, он был капризен и избалован, импульсивен и легко впадал в истерики, но до поры до времени все это не замечалось, да и чем он особенно-то отличался от прочих детей императорской фамилии? Он был красив и прекрасно сложён, хорошо учился, занимался музыкой. Николай Константинович — или, как его называли родители, Никола — был первым из великих князей, закончивших Академию Генерального штаба.

  • IMAGE0171-pobedК. П. Победоносцев

Время шло. Став самостоятельным, Никола окунулся в бурную жизнь света и полусвета. Прекрасная внешность, громкое имя и весьма немалые средства предоставили ему возможность неплохо развернуться. Дамы одаривали его своим благосклонным вниманием, и Никола на этом поприще достиг определённого успеха. Его постоянная любовница — американка,  дама полусвета Фанни Лир в мемуарах так описывала внешность великого князя: «Ростом немного более шести футов, прекрасно сложённый, широкоплечий, с гибким и тонким станом. У него была небольшая, красивой формы голова, овальное лицо и мягкие шелковистые волосы, остриженные под гребенку; ослепительной белизны широкий и открытый лоб, светившейся умом и проницательностью». Разумеется, все эти достоинства отмечала далеко не она одна, принц вырос весьма общительным человеком. В результате двадцати двух годов от роду он получил серьёзное заболевание, отразившееся в числе прочего на его дальнейшей жизни. Заболевание это было весьма типичным для молодых людей, ведущих беспорядочный образ жизни. Как писали придворные медики, «в начале апреля 1872 года он получил сифилитическую язву на Praeputiumpenis, зажившую через месяц… Вслед за тем появились вторичные сифилитические явления: язва зева и глотки, заднего прохода и увеличение желёзок». По совету специалистов Никола сначала лечился от сифилиса в Петербурге, а затем его отправили в Вену и Италию. Почти через полгода, осенью 1872-го, он, излечившись, вернулся домой.

Естественно, молодому человеку, с одной стороны, пытались обеспечить полный комфорт, а с другой — его не могли оставить без дела. Не отличавшегося особенной внутренней дисциплиной принца необходимо было занять чем-то серьёзным, требующим большой отдачи сил. А поскольку все мальчики императорского дома в обязательном порядке получали военную подготовку и звания, будущее его, как казалось родителям, было решено.

В начале февраля 1873-го Никола выехал из Петербурга, чтобы принять участие в Хивинском походе, в составе войск Туркестанского военного округа под командованием генерал-адъютанта К. П. Кауфмана. Самое удивительное, что впоследствии Хивинский поход Николай Константинович вспоминал как лучшие дни своей жизни. Именно тогда он впервые оказался в Средней Азии, где впоследствии ему пришлось провести почти всю жизнь.

Никола лично принял участие в нескольких боевых операциях. И, видимо, эта серьезная нагрузка оказалась для него непосильной. Во время похода принц «вдруг ослабел до того, что едва мог пройти несколько шагов без посторонней помощи», у него поднялась температура до 390, сопровождавшаяся бредом и бессонницей. Это событие чрезвычайно напугало медиков, головой отвечавших за жизнь члена императорской фамилии. Главный отрядный доктор поначалу поставил диагноз, связанный с желудочным расстройством. Он неотрывно наблюдал за своим именитым пациентом, и наблюдения эти расстраивали его всё сильнее день ото дня. В конце апреля 1873 года  в отчете лечащего врача впервые было высказано мнение «в пользу мозговой формы болезни». Доктор подчеркивал, что больной «сделался капризным, немощным и раздражительным, как ребёнок… в то же время явления сифилитические усилились». Дальше оставлять заболевшего принца в действующей армии было опасно, кроме того, отрядные врачи, не понимая, что происходит, не желали отвечать за его жизнь. Для них это было чревато крайне серьезными последствиями. Поэтому Николу срочно отправили в Петербург. Встречать его из Самары выехала Фанни Лир.

За участие в Хивинском походе Никола получил золотую саблю и чин полковника. 11 июля 1873 года он прибыл в Петербург и уже через три дня вновь выехал в Вену для лечения последствий сифилиса, которое он потом продолжил в Крыму. В Петербург он вернулся осенью того же года, посвежевший и спокойный. Никола тут же принялся заниматься устройством своего дома и подготовкой к научной экспедиции в бассейн реки Аму-Дарьи. Всё это время он чувствовал себя хорошо, за исключением того, что жизнь его, как целомудренно замечал врач, «не была правильна относительно сна и половых наслаждений». Казалось, жизнь постепенно налаживается. Родители потихоньку присматривали ему подходящую невесту немецкой крови, способную взять в руки склонного к излишествам молодого человека.

А в апреле 1874 года великий князь Николай Константинович Романов совершил невероятный поступок, который поверг в шок всю его многочисленную родню. Он похитил из спальни матери фамильные драгоценности. Так уважаемая семья, находящаяся на самом виду, в один момент стала эпицентром грандиозного скандала, бросившего тень на всю правящую династию.

Современники, безусловно, не могли обойти вниманием столь пикантную ситуацию. Самые разные люди описывали в мемуарах эту историю, среди них государственный секретарь Егор Абрамович  Перетц, Сергей Юльевич Витте, но наиболее интересны воспоминания графини Марии Эдуардовны  Клейнмихель. Она была близка ко двору великой княгини Александры Иосифовны и, конечно, посвящена во многие его тайны. Поскольку впоследствии несчастный принц был официально объявлен психически больным, она добросовестно пыталась найти проявления этой ненормальности. Вспоминая его детство, она описывала, как Николай Константинович травил тремя огромными бульдогами овцу, привязанную к дереву в парке, причем «овечка лежала вся в крови, а великий князь казался очень доволен своими делами». Однако при этом и она не могла не признать, что мальчик хорошо учился, обладал прекрасными манерами, был талантливым музыкантом… Окружающие терялись в догадках, пытаясь, каждый на свой лад, докопаться до причины столь странного поступка.

  • aleks-ios-1857Великая княгиня Александра Иосифовна

Но чтобы разобраться в причинах и последствиях этого поступка, необходимо ознакомиться с самой ситуацией. События в Мраморном дворце в апреле 1874 года развивались стремительно.

Поздним вечером 9 апреля великая княгиня Александра Иосифовна заметила, что со святого образа, находившегося в ее спальне, пропала бриллиантовая звезда. Обескураженная пропажей, она тут же позвала супруга, Константина Николаевича, который удивился не меньше и пообещал разобраться в ситуации.

На следующий день, 10 апреля, сын четы —  Николай Константинович узнал о случившемся от отца. Молодой человек выразил удивление и сообщил при этом, что у него в это же время пропала коллекция золотых медалей. Отец предложил ему сообщить в полицию о краже, и сын изъявил готовность последовать этому мудрому совету.

11 апреля во время обеда Константин Николаевич вновь спросил сына, заявил ли он в полицию, на что тот ответил отрицательно, но обещал заняться этим вопросом. Вернувшись домой, он действительно послал своего адъютанта к обер-полицмейстеру.

Однако уже 12 апреля пропавшие бриллианты были найдены полицией. Полиция установила, что еще 8-го числа бриллиантовую звезду и золотые медали приносил закладывать в ломбард… адъютант Николая Константиновича — капитан Варнаховский. Вещи в тот день не были приняты по причине позднего времени, но 9 апреля, придя повторно в ломбард, он все же заложил их.

13 апреля, как стало известно полиции, Николай Константинович приехал к Фанни Лир. Он велел ей собрать всё, что у нее было ценного, и отдать на хранение в американское посольство. Кроме того, дал ей подробные наставления, как она должна вести себя в случае обыска.

15 апреля в 9 часов утра великий князь Константин Николаевич, пытаясь разъяснить и хоть как-то урегулировать ситуацию, пригласил к себе сына и его адъютанта. При беседе присутствовал петербургский градоначальник – генерал-адъютант Ф. Ф. Трепов. Константин Николаевич допросил капитана Варнаховского на предмет заложенных им в ломбарде вещей. Адъютант никакого внятного объяснения не предоставил. Но в этот же день, в 12 часов, принц внезапно заявил отцу, что бриллиантовую звезду принесла ему в дом какая-то неизвестная старуха, у которой и выкупил её Варнаховский.

Таким образом, ситуация запуталась окончательно, но времени на выяснение её уже не оставалось, потому что в дело вмешался император всероссийский. Буквально час спустя отцу было сообщено, что Александр II решил передать дело о пропаже бриллиантовой звезды шефу жандармов П. А. Шувалову, причем Константину Николаевичу было предоставлено право решать, давать ли делу дальнейший ход или прекратить его производство. Расстроенный великий князь вторично побеседовал с сыном, спрашивая его, следует ли продолжать начатое дело, однако Никола настаивал на производстве самого строгого и публичного расследования…

  • nik-konst-1Великий князь Константин Николаевич

У Петра Андреевича Шувалова и великого князя Константина Николаевича имелись серьезные разногласия на политической почве. Эта беседа представлялась весьма непростой им обоим, но избежать ее было невозможно. Когда Петр Андреевич вошел в кабинет великого князя, хозяин Мраморного дворца стоял, отвернувшись к окну, словно высматривая что-то в саду. Тонкие пальцы сомкнутых за спиной рук нервно сжимали пишущее перо.

Шувалов вздохнул и обратился к Константину Николаевичу. Он был благожелателен и весьма бережно сообщил великому князю то, ради чего он его посетил. Полиция уверена в том, что драгоценности похищены Николаем Константиновичем. Всё указывает на это, сомневаться бессмысленно. Теперь нужно думать о том, как выйти из этой щекотливой ситуации. Он прибавил, что это дело во что бы то ни стало необходимо загладить и что он даже нашел лицо, которое за большую сумму готово взять на себя вину…

Закончить он не успел. Великий князь в ярости повернулся к нему.

— Вы все это изобрели лишь для того, чтобы распространять клевету о моем сыне! — крикнул он. — Это ваша жажда мести хочет его обесчестить! Я позову Николая, и посмейте в его присутствии повторить ваши обвинения!

Видя, что Константин Николаевич не в состоянии смириться с обвинениями в адрес сына, несмотря на всю их очевидность, шеф жандармов только еще раз вздохнул и покачал головой.

В ночь с 15 на 16 апреля Константин Николаевич с тяжелым сердцем снова пригласил сына для беседы… Молодой человек был абсолютно спокоен, только бледен и необычайно молчалив. Возможно, присутствие Шувалова оказывало на него такое воздействие. Официальным тоном отец сообщил ему, что следствие установило, каким именно образом бриллиантовая звезда и медали попали в ломбард. Достоверно известно, что они были заложены капитаном Варнаховским по приказанию самого Николы. Сын молчал, глядя в пространство и ничего не отвечая. Видя, что нажимом ничего не добиться, Константин Николаевич дрогнувшим голосом ещё раз попросил его рассказать им всё и дать возможность с минимальными потерями выйти из этой тяжёлой ситуации. Он уже тогда понимал, чем обернётся развитие этого дела. В воздухе отчетливо пахло бедой. Но Никола только отрицательно покачал головой. Несмотря на неопровержимые улики, он не только не изменил своих показаний — он отказался даже говорить на эту тему.

Пётр Алексеевич Шувалов молча откланялся и вышел из кабинета великого князя Константина Николаевича. Ему всё было ясно. Дальше затягивать расследование было бессмысленно. Он тут же распорядился арестовать Фанни Лир и провести у неё обыск.

  • b2e1d5238b809Граф П. А. Шувалов

16 апреля Никола уже находился под домашним арестом. Он слёг в постель, жалуясь на тоску и головную боль. На следующий день лечащий врач арестованного И. Морев доложил убитому горем отцу о том, что некоторые наблюдения из походной жизни дают повод предположить «существование серьезного нервного расстройства». Морев просил пригласить для совещания врачей, а также специалиста по нервным и душевным болезням… Как снежный ком, катящийся с горы, проблема набирала ход.

События этих апрельских дней тяжело переживал Александр II, расценивая их как семейное горе. Как писал впоследствии военный министр Дмитрий Алексеевич Милютин,  император был глубоко огорчен, «он не мог говорить без слез о позоре, брошенном на всю семью гнусным поведением Николая Константиновича». Больше всего царственного дядю убивало то,  что племянник не только упорно отпирался ото всех обвинений, а даже сваливал вину на других лиц. Это было несовместимо с понятиями о чести государя и выставляло в крайне невыгодном свете всю правящую династию. И император не собирался даровать прощение опозорившемуся родственнику. Александр II колебался между намерением уволить Николая Константиновича со службы с заключением его в Петропавловскую крепость или поставить медицинский диагноз, дабы, что называется, сохранить лицо. И постепенно склонялся ко второму варианту. Поступки его, в понимании государя, были столь чрезвычайны и чудовищны, что казались почти невероятными при нормальном состоянии рассудка. И это давало шанс. Хозяин огромной империи и исключительно публичный человек не мог не понимать, что единственным средством к ограждению чести царской семьи было бы признание племянника помешанным.

  • vegner-1870Император Александр II

Но тяжелее всех переживал эти события отец Николы. Великий князь был безутешен. Он с болью записал в дневнике: «Я могу быть отцом несчастного сумасшедшего сына, но быть отцом преступника, публично ошельмованного, было бы невыносимо и сделало бы все мое будущее состояние невыносимым…»

С. Девятов, И. Зимин, Б. Кузькин, Е. Рычкова

Читать часть 3

Наверх